Лекция. Психологические аспекты противодействия террористическим угрозам

1. Интернет как средство для общения и поиска собственной идентичности. Проблема социальной идентичности и Интернет

Современная Россия открыта для глобализационных процессов. В тоже время во многих сообществах крепнет процесс, противоположный глобализации – локализация, направленная на реминисценцию традиционной культуры. Синтезом противоположных тенденций выступает так называемая глокализация, в процессе которой глобальные формы адаптируются к местным ресурсам, традициям, культурным и природным особенностям. В этих условиях особую значимость приобретают вопросы соотношения понятий социальной и культурной идентификации, внутренней и внешней иерархии их семантической значимости, темпоральных и пространственных конфигураций их формирования. 

По данным Фонда исследования общественного мнения, аудитория российского интернета с 2005 года увеличилась в пять раз. Зимой 2009/2010 года число активных интернет-пользователей в России превысило 25 млн. человек (рост за квартал – около 8%). Если определять интернет-пользователей максимально широко – как полугодовую интернет-аудиторию, то их доля составляет около 37% взрослого населения России (43,3 млн. человек). Это сопоставимо с населением, например, Испании, где всего проживает около 40 млн. человек. Российские пользователи всемирной сети составляют примерно 10% всех европейских интернет-пользователей. Широкое распространение сетевых коммуникаций, особенно среди молодежи (по данным того же ФОМ, интернетом пользуются 67% лиц от 18 до 24 лет), делает применение привычных практик идентификации неэффективным, а возрастающая неопределенность порождает необходимость формирования новых поведенческих паттернов, новых хабитусов, усиливается потребность в самоопределении относительно многообразных групп и общностей. Ответ на вопрос, какие группы и общности человек признает «своими», а какие частично близкими или враждебными, становится принципиально важным для понимания новых координат социальности. К зиме этого года Россия обошла по числу пользователей такие страны, как Испания, Италия и Франция. А весной российских пользователей стало столько же, сколько зимой было в Великобритании – 33 миллиона. Такому резкому росту числа вовлеченных сопутствует и появление все новых возможностей и коммуникативных практик: приватная переписка вытесняется общением по скайпу, виртуальные магазины соседствуют с виртуальными городами, где каждый может стать демиургом собственного игрового пространства, да и в целом некоего симулякра реальности, включая вполне реальные деньги. Возможности творчества и репрезентаций авторского продукта ограничиваются только фантазией самого автора. Особый интерес представляет изменение способов конструирования и репрезентации идентичности в сети. Путь приобретения опыта реальности, предполагающий столкновение с собой и другими, осуществление ежедневных дел, и, конечно, политические действия, находится в процессе драматического пересмотра и передела. «Виртуальное» наступает на «реальное».

Рей Ольденбург полагает, что есть три главных «места», населяемых людьми, – место, чтобы жить, место для работы, и место общения и веселья. Процесс перестраивания идентичности, по Д. Элкинсу, относится «разъединению». «Присоединение» затягивает идентичности в узел. Территориальность обеспечивает способы понимания самих себя и отношений с другими, в тех пределах территориальности, которые определяют государство и территории за его границами. Есть общие элементы типа истории, традиции, культуры, религии, языка, этнической принадлежности, которые могут включаться в узел, называемый государством, и граждане этих имажинарных сообществ берут большинство из них, или все вместе как ключевые аспекты идентичности. Когда человек выходит за пределы территориального государства в поисках жизненно важных аспектов идентичности, эта идентичность становится частично отделенной или отсоединенной от государства. Элкинс показывает, что такое отсоединение может закончиться новыми формами присоединения, так как идентичность начинает перестраиваться и приобретать новые значения. Эти разъединения приводят к созданию постсовременных Я, децентрированных Я – исторически конституированной идентичности, подвергающейся непрерывному реконструированию. Постсовременное Я – это ансамбль его окружающей среды, множественное Я, изменяющееся в ответ на различные социальные ситуации. 

Исследования социальной идентичности в условиях компьютерно-опосредованной коммуникации сконцентрированы сегодня на решении двух основных вопросов:

• влияние опыта Интернет-коммуникации на социальную идентичность пользователя;
• закономерности построения пользователем своего образа в виртуальном пространстве («виртуальная личность»).

Остановимся кратко на каждом из них.

Два основных способа, которыми использование Интернета вносит вклад в содержание социальной идентичности, определяются тем, что социальная природа Интернета в целом и отдельных сетевых сообществ делают возможным социальную идентификацию с пользователями Сети в целом или с отдельным сетевым сообществом. Как принадлежность к тому или иному сетевому сообществу в качестве составляющей социальной идентичности пользователя, так и принадлежность к пользователям Интернета в целом сегодня довольно подробно представлены в психологических исследованиях виртуальной коммуникации [Donath, 1997; Frindte W., Kohler Т., Schubert Т., 1998]. В целом эти исследования показывают, что степень влияния Интернет-коммуникации на самоидентификационные структуры пользователя связана не с параметрами опыта виртуального общения (его продолжительностью, «технической» компетентностью пользователя и т.п.), а с характером личных целей, которым удовлетворяет Интернет-общение.

Так, по результатам самоописаний У. Фриндте, Т. Келер и Т. Шуберт делят пользователей Интернета на «хакеров» («freak»), «любителей» («amateur») и «пользоватей-прагматиков», или «любителей одиночества» («loner»). Отмечается, что «хакеры» в отличие от «любителей» и «прагматиков» особенно склонны воспринимать пользователей Интернета как социальную категорию и идентифицироваться с ними. «Прагматики» общаются через Сеть только эпизодически или интересуются ею по чисто техническим причинам. Межличностная коммуникация со сверстниками, активное участие и идентификация с различными сетевыми культурами играют для них второстепенную роль. «Любители» не идентифицируются с пользователями Сети в целом или же с конкретными виртуальными сообществами, но и не используют Интернет в узкопрагматических целях [Frindte W., Kohler Т., Schubert Т., 1998].

В этом же исследовании были получены данные об особенностях идентичности пользователей, относящихся к трем выделенным группам. «Хакеры» всегда, вне зависимости от условий эксперимента, идентифицируются с группой пользователей Сети. «Любители», напротив, с этой группой не идентифицируются ни в одной из экспериментальных ситуаций, а «прагматики» идентифицируются с этой группой в условиях компьютерного заполнения анкет в присутствии других пользователей.

Данная типология пользователей Интернета была использована и нами в исследовании, посвященном анализу взаимосвязи особенностей реальной идентичности пользователей и их самопрезентации в Сети [Жичкина А.Е., Белинская Е.Т., 2000]. На основании содержания самоописаний выделялись три группы пользователей:

• те респонденты, у которых виртуальная коммуникация отражается в персональной идентичности, или «любители»;
• те, у кого виртуальная коммуникация отражается в социальной идентичности, или «хакеры»; 
• те, у кого Интернет-коммуникация никакого влияния на идентичность не оказывает, или «прагматики».

Анализ содержания самоописаний респондентов каждой из выделенных групп показал следующее: 

• в идентичности «любителей» преобладает персональная идентичность, а в идентичности «хакеров» и «прагматиков» — социальная идентичность. В идентичности «хакеров» по сравнению с остальными пользователями больше характеристик, связанных с использованием компьютера в широком смысле, причем все эти характеристики социоролевые («хакер», «геймер», «дитя Интернета» и т.п.);
• большая по сравнению с «хакерами» доля общих социальных ролей отмечается в идентичности «любителей» и «групп пользователей в идентичности нет характеристик, имеющих прагматиков», а также большее количество семейных ролей в идентичности «прагматиков». При этом, поскольку у «прагматиков» в отличие от двух других отношение к виртуальной коммуникации, было сделано предположение о наличии реципрокного «торможения» этих видов социальных идентичностей.

Представляется, что эта тенденция на макросоциальном уровне может быть связана с быстрым темпом социальных изменений в обществе в целом и с различиями функций семьи и группы сверстников в современных условиях. Как уже отмечалось, подростки склонны принимать родительские модели в тех ситуациях, когда культурные нормы стабильны, в то время как группа сверстников служит источником моделей поведения, которые соотносимы с изменчивыми социальными и культурными нормами. В условиях быстрых социальных изменений сильная идентификация с семейными ролями, возможно, означает «выключенность» из подростковой субкультуры с ее недавно (буквально только что) появившейся социальной нормой компьютерной грамотности. На уровне структуры социальной идентичности это проявляется в том, что социальная идентичность «сына» или «дочери» тормозит становление социальной идентичности «современного киберподростка» [Жичкина А.Е., Белинская Е.П., 2000].

Группа «прагматиков», анализируемая с точки зрения особенностей самоописания, предстает в этом исследовании крайне интересной. Имея самое маленькое по сравнению с «хакерами» и «любителями» общее количество самоописаний, относимых к персональной идентичности, она в основном использует в них самохарактеристики в терминах личностных черт, одновременно отличаясь максимальной представленностью социоролевых самокатегоризаций. Образно говоря, на фоне «любителей» и «хакеров» группа «прагматиков» предстает более «взрослой», структура ее Я-концепции в большей степени соответствует критериям более старшего возрастного этапа [Жичкина А.Е., 2000].

Особенности Интернета как среды коммуникации позволяют пользователю не только принадлежать к тому или иному сетевому сообществу, но и дают возможность экспериментировать с собственной идентичностью, создавая виртуальные личности, часто отличающиеся и от реальной идентичности, и от реальной самопрезентации пользователей.

Исследования данной феноменологии в основном центрированы вокруг проблемы мотивации подобных «игр с идентичностью» и сегодня достаточно многочисленны [Reid E., 1996; Suler, 1997; Turkic Sh., 1996; Donath J., 1997; Sempsey D., 1997]. В них отмечается, что само создание виртуальной личности обеспечивается возможностью «убежать из собственного тела» — как от внешнего облика, так и от индикаторов статуса во внешнем облике, а следовательно, от ряда оснований социальной категоризации: пола, возраста, социально-экономического статуса, этнической принадлежности и т.п. Соответственно считается, что именно возможность максимального самовыражения вплоть до неузнаваемого самоизменения является одной из распространенных мотиваций виртуальной коммуникации у наиболее активных ее участников.

На основе анализа литературы можно выделить две группы причин создания виртуальных личностей: собственно  мотивационные (удовлетворение уже имеющихся желаний) и поисковые (желание испытать новый опыт как некоторая самостоятельная ценность). В первом случае создание виртуальной личности выступает как компенсация недостатков реальной социализации. Во втором случае виртуальная личность создается для того, чтобы расширить уже имеющиеся возможности реальной социализации.

Анализ собственно мотивационных детерминант создания виртуальной личности показывает:

• что она может представлять собой реализацию «идеального Я»;
• виртуальная личность может создаваться с целью реализации свойственных личности агрессивных тенденций, не реализуемых в реальном социальном окружении, поскольку это социально нежелательно или небезопасно;
• создание виртуальной личности может отражать желание контроля над собой у пользователей с наличием ярко выраженных деструктивных желаний;
• виртуальная личность может создаваться для того, чтобы произвести определенное впечатление на окружающих, причем в этом случае она может соответствовать существующим нормам или, наоборот, противоречить им;
• виртуальная личность может отражать желание власти [Young К., 1996; Reid E., 1996; Suler J., 1996];
• виртуальная «смена пола», чаще предпринимаемая мужчинами, чем женщинами, также мотивирована особенностями социального, а не сексуального поведения: в силу значимо меньшего количества женщин-пользователей на них больше обращают внимание в Интернет-коммуникации, следовательно, добровольное принятие женской роли может быть отражением желания власти над другими мужчинами [Suler J., 1996; Sempsey D., 1997].

Однако создание виртуальной личности не всегда детерминировано некими определенными мотивами, также как и поведение человека не всегда детерминировано его прошлым опытом. Многие исследователи виртуальной коммуникации отмечают, что основной причиной создания пользователями виртуальных личностей может быть получение некоего нового опыта как самоценное стремление. Именно в этом контексте наиболее часто употребляется определение данного вида поведения в Сети как «игры с идентичностью».

Анализ «поисковых» детерминант создания виртуальной личности свидетельствует о том, что:

• виртуальная личность в данном случае оказывается не соотносима ни с «идеальным», ни с «реальным» «Я»; она прежде всего выражает стремление испытать нечто, ранее не испытанное [Turkle Sh., 1996; Sempsey D., 1997];
• создание виртуальной личности в данном случае не является компенсаторным стремлением по преодолению объективных или субъективных трудностей реального общения и взаимодействия [Frindte W., Kohler Т., Schubert Т., 1998; Жичкина А.Е., 2000];
• в старшем подростковом и юношеском возрасте чаще всего виртуальная личность создается именно с целью испытать новый опыт, что может быть объяснено возрастным стремлением к самовыражению, реализуемому через «примерку» на себя различных ролей [Жичкина А.Е., Белинская Е.П., 2000].

Таким образом, создание виртуальной личности может представлять собой не попытку реализации идеала «Я», не стремление компенсировать трудности в реальном общении через получение признания в виртуальной коммуникации, а отражать стремление человека к самовыражению в различных, в том числе и социально нежелательных, формах.

Итак, большинство исследователей виртуальной коммуникации отмечают, что между виртуальной самопрезентацией и реальной идентичностью существуют отношения взаимовлияния. Подчеркнем, что оценка потенциальных следствий этого взаимовлияния (психологических, социально-психологических, социальных), как и любая оценка вообще, неотделима от ценностного выбора самого исследователя. Так, например, возможность экспериментирования с собственной идентичностью в Сети можно оценивать с точки зрения расширяющихся перспектив самопознания, но можно — с позиций «ухода» от реального социального взаимодействия в бессознательном страхе потери самого себя. Мы же намеренно избегали подобных глобальных интерпретаций именно в силу их неминуемой ценностной «окраски», пытаясь лишь представить актуальные психологические исследования Интернет-идентичности, памятуя о классическом предупреждении Макса Вебера, согласно которому наука может дать ответ на все вопросы, кроме единственно важных для нас: что делать и как жить.

Итак, современные исследования виртуальной реальности как новой среды социализации значительно «перекошены» в сторону проблематики идентичности, как если бы по своему характеру данная среда была бы не столько коммуникативной, сколько «идентификационной».

Причины столь значительной представленности проблематики идентичности в исследованиях виртуальной реальности стоит искать не в рамках самой психологии, а в более широком социокультурном контексте.

Прежде всего следует иметь в виду сам факт становления информационного общества. Характерные для него экономические (реструктурализация экономических ресурсов, переход к информационной экономике), политические (трансформация природы власти — от власти капитала к владению информационными кодами) и социальные (появление в социальном взаимодействии сетевых форм связи, создание виртуальных образов социальных структур) изменения задают персонифицированный и интерактивный характер информации в целом.

Но сегодня это еще именно становление, собственно переход от индустриального общества к информационному, и потому субъективно для человека он представлен в определенной «разорванности» двух разных миров: реального социального бытия и бытия информационного.

Первый, социальный, мир традиционно относительно жестко объектен и структурирован, он исходно задает человеку достаточно определенные рамки для самокатегоризации, ограничивая его как социальный объект (границами пола, возраста, национальности, профессиональной принадлежности и пр.). Второй же — информационный — принципиально безграничен, и, следовательно, необходимым условием существования в нем является решение задачи самоопределения, поиска идентичности. В нем установление «границ Я» возможно двумя путями:

через перенос в виртуальное пространство уже известных и наработанных в социальном мире символов (пола, возраста и пр.), т.е. через виртуальную реконструкцию социальной идентичности;

через осмысление ценностных ориентиров своей деятельности, через формирование себя в виртуальном пространстве как активного субъекта, т.е. через виртуальную реконструкцию персональной идентичности. Решение именно этой двойной задачи и позволяет человеку стать субъектом не только социального, но и информационного мира.

Что же касается непосредственно возможности исследования взаимосвязи идентичности и самопрезентации пользователя в виртуальной среде, то она определяется прежде всего спецификой самой этой среды. Ведь информационное пространство в своем виртуальном выражении есть (на сегодняшний день, по крайней мере) пространство вербальное, в котором на первый план соответственно выступают именно самоописания, самопрезентации. Именно информационное общество делает реальность самопрезентации «истиной в последней инстанции», своего рода окончательной реальностью, все более транслируя этот принцип в реальное социальное взаимодействие.

Таким образом, распространение культуры виртуальной реальности заставляет современное общество все более и более структурироваться вокруг противостояния сетевых систем (net) и личности (self), что в определенном смысле отражает противостояние процессов самопрезентации и идентичности, вновь обращая исследователей к данной проблематике [Castells M., 1998].

Наконец, как уже частично отмечалось нами в начале данной главы, актуализация подобного исследовательского интереса связана с ведущими особенностями самой культуры постмодерна. Характерный для нее этос незавершенности, открытости личности и, следовательно, выделение потенциальности как отличительной черты человеческого существования ставят для любого гуманитарного знания задачу изучения не только актуального, но и возможного бытия.

В этом смысле Интернет-коммуникация оказалась технологией, максимально созвучной данной культурной парадигме. Потенциальная множественность виртуальной идентичности стала привлекательна не только в силу меньшей объективной социальной фиксированности самопредставлений, существующих сегодня в обществе, но и в силу нового соционормативного канона человека, для которого момент обретения настоящей идентичности есть момент отказа от установившегося в пользу нового. Согласно же известному замечанию, психология всегда такова, каков образ человека в культуре, и потому сегодня психологическое изучение как множественной идентичности, так и «потенциальных Я» все чаще смыкается с исследованиями виртуальной реальности. Проблема же взаимосвязи самопрезентации и идентичности пользователя является лишь одним из частных выражений этой тенденции.

2. Интернет-зависимость и ее признаки

Интернет-зависимость – это расстройство в психике, сопровождающееся большим количеством поведенческих проблем и в общем заключающееся в неспособности человека вовремя выйти из сети, а также в постоянном присутствии навязчивого желания туда войти.

Николас Карр, известный американский ученый-публицист, эксперт в области процессов управления и передачи информации, совместно с созданной им группой исследователей-психологов пришел к неутешительным выводам — быстрое и регулярное просматривание сайтов ведет к тому, что мозг человека утрачивает способность к углубленному аналитическому мышлению, превращая постоянных пользователей сети в импульсивных и не способных к интеллектуальной работе людей.

Однако нарушение мыслительных процессов и ухудшение памяти — не единственные негативные влияние интернета на человека. Окунаясь с головой в сети всемирной паутины, человек постепенно утрачивает навыки реального общения, что приводит к некой асоциальности. Зачем встречаться с друзьями, когда можно поболтать с ними по Skype, зачем с кем-то договариваться в живую или созваниваться, если можно просто отправить письмо по e-mail, зачем искать и покупать товар в обычных магазинах, когда можно приобрести что угодно, не выходя из дома. При длительном и безальтернативном использовании интернета, он превращаются в проблему: начинают появляться сложности в общении с новыми людьми, а попадание в незнакомую компанию для интернет-зависимого человека и вовсе становится стрессовой ситуацией. Дальше человек замыкается в себе, что сказывается на работе или учебе, у него появляются проблемы со сном (избавиться от бессонницы без помощи специалиста для него уже не представляется возможным) и приемом пищи. Некоторых нездоровая привязанность к информационным технологиям доводит даже до самоубийства.

Кроме психических и мыслительных расстройств интернет-зависимость опасна и возникновением физических заболеваний: ухудшается зрение, появляется тунельный синдром запястья, различные заболевания позвоночника и суставов (сколиозу, остеохондрозу, артрозу и т.д.), сердечно-сосудистым патологиям (тахикардии, аритмии, артериальной гипертонии, варикозу нижних конечностей и т.д.) и многим другим заболеваниям.

Интернет-зависимость может стать причиной нарушения отношений в семье (между родителями и детьми, а также между супругами). Кому понравится, что ребенок или вторая половинка днюет и ночует возле компьютера? Так ухудшаются отношения между родными и близкими людьми, и даже разрушаются семьи.

Формы, виды и причины возникновения интернет-зависимости:

Зависимость от интернета возникает по ряду причин и может выражаться в разнообразных формах. Выделяются пять основных видов этой неудержимой тяги к онлайн погружениям.
1. Самым распространенным видом интернет-зависимости считается необходимость в беспрерывном общении. Это могут быть форумы, социальные сети и различные чаты.

К данной группе риска зависимых от интернета относятся люди, испытывающие проблемы в общении. Отсутствие социальных и коммуникативных навыков погружает их в виртуальный мир, который  заменяет им круг друзей. Исследователи, изучающие феномен интернет-зависимости, выяснили что люди, не попадающие в «сети» интернета так же, как и в них попавшие, общаются со знакомыми и друзьями в онлайне (хотя основная их цель нахождения в «паутине» — это поиск информации), но это общение в основном ограничивается лишь поддержанием уже имеющихся контактов. Интернет же зависимые люди стремятся социализироваться за счет новых знакомств. В большей степени это конечно относится к людям подросткового возраста, и не только потому, что они выросли в эпоху интернета. 

Причина возникновения интернет-зависимость у подростков – это период гормональной перестройки организма, когда для молодежи становится проблематично общаться, завязывать новые знакомства, налаживать контакты с противоположным полом (конечно, это касается не всех, но многих).

Общение в интернете предоставляет подросткам возможность существовать в образах своих мечтаний, и не выходя за границы этих образов, осуществлять насколько необходимую и желаемую, настолько и невозможную в реальности коммуникативную активность. Это является основной причиной интернет-зависимости у подростков, а провоцирующим фактором, стимулирующим развитие этой зависимости, выступает анонимность и невозможность проверить, насколько представленная о себе информация действительна.

2. Еще одна причина появления интернет-зависимости - невозможность самовыражения. Человек, с трудом высказывающий свои мысли, неспособный отстоять свою точку зрения, испытывающий страх публичных выступлений, боящийся осуждения реального общества, в общем неуверенный в себе человек, в сети может спокойно высказать то, что накипело, не боясь неодобрения и непонимания.

Хочется немного забежать вперед и сказать, что медикаментозное лечение интернет-зависимости должно проводиться одновременно с работой над повышением уровня уверенности в себе и развитием навыков общения (у нас на сайте множество статей, которые могут вам в этом помочь).

Информационная интернет-зависимость (онлайн серфинг), или непреодолимая нужда в постоянном потоке информации, заставляет человека бесконечно путешествовать по Сети.

Навязчивый веб-серфинг предполагает неупорядоченный поиск информации, лишенный всякой цели и смысла.

3. Следующий вид интернет-зависимости – игровая зависимость. Это когда человек подсаживается и не может оторваться от онлайн игр. Многие игроманы даже тратят реальные деньги, чтоб как-то улучшить своих персонажей (например, в таких РПГ играх как World of Warkraft) и добиться мнимого превосходства. Получая огромное удовольствие, и видя, что достигли 25-го уровня, в то время как их ближайший конкурент не добрался еще и до 22-го, они продолжают играть дни напролет и в процессе этой гонки становятся интернет-зависимыми.

Кстати, этот побуждающий фактор интернет-зависимости (стремление стать лучшим, стать первым) может находить выражение не только в онлайн-игрушках. 

Вернемся к играм (хотя погоню за рейтингами можно тоже в какой-то степени прировнять к игре). Еще одной причиной, почему интернет-зависимость становиться проблемой современного общества по мнению Эрин Хоффман, одного из разработчиков онлайн игр, является прокрастинация: «когда мы обсуждаем зависимость от интернета и в частности от сетевых игр  – мы говорим не о том, что люди делают, а о том, чего они не делают, замещая бездельничество зависимым поведением». То есть человек постепенно втягивается и становится зомби по причине того, что попросту не хотел делать нелюбимую работу, выполнять свои обязанности, решать сложные вопросы и принимать непростые решения.

Не единичны случаи, когда длительная игра приводила к трагическим последствиям. Например, многочасовой онлайн-сеанс игры в World of Warcraft, в октябре 2005 года довел китайскую школьницу до истощения организма и смерти. В 2011 году американская домохозяйка, увлекшись игрой в ту же Warcraft, забыла про свою трехлетнюю дочку, которая умерла от недоедания и обезвоживания.

Вот что говорит еще один из разработчиков онлайн-игр Дэвида Вонг (этот человек, работающий на Microsoft и защитивший диссертацию по особенностям работы человеческого мозг, знает как сделать людей разного возраста интернет-зависимыми): «Всякая зависимость возникает из трех составляющих – активности, времени и поощрения, и есть бесчисленное количество приемов, используя которые, эти три фактора возможно объединить друг с другом для того, чтобы игрок показывал тот образец поведения, который задумал разработчик».

Интернет-зависимость, связанная с азартными онлайн-играми во многом схожа с обычным пристрастием к игре на деньги.

Онлайн-казино, которых сегодня в интернете великое множество, заманивая десятки тысяч новых пользователей ежедневно, воссоздают соблазнительный и реалистичный мир традиционных казино. Симптомы интернет-зависимости этого вида, а также ее причины и последствия сродни тем, что и у обычной игромании (игры на деньги). Разве что есть какие-то незначительные нюансы. А вот доступность, а соответственно и вовлеченность во много раз превосходит показатели обычных игровых заведений.

В недавно опубликованном докладе Американской Ассоциации Психологов, которая была посвящена проблеме интернет-зависимости, связанной с азартными играми говорится, что данное пристрастие затягивает людей значительно сильнее, нежели казино или обычные игровые автоматы. Также там было отмечено, что в группу риска попадают в первую очередь подростки, среди них зависимость от игр на деньги в интернете встречается намного чаще.

Еще одной разновидностью интернет-зависимости является так называемое киберсексуальное влечение – это навязчивая тяга к просмотру порнофильмов в сети и занятию киберсексом.

При кажущейся на первый взгляд безобидности, сексуальная интернет-зависимость является серьезнейшей проблемой, стоящей на пути обеспечения социально-психологической безопасности как отдельного человека, так общества в целом. Сегодня множество семейных пар распадаются или стоят на грани распада из-за наклонности одного из супругов удовлетворять свои сексуальные потребности с помощью интернета. У людей, страдающих этой зависимостью, остается мало времени для обычного общения, так постепенно происходит эмоциональный разрыв в отношениях с реальными людьми — семья, дети, друзья, работа и учеба уходят на задний план.

Недавно популярная английская газета The Daily Mail опубликовала мнение ряда ученых, в котором говорилось, что онлайн-порнография породила молодое поколение, неспособное возбуждаться в ходе обычных сексуальных контактов. Итогом публикации стал вывод о том, что импотенция молодеет и уже не является проблемой только мужчин среднего и пожилого возраста.

Причинами этой интернет-зависимости являются сексуальная неудовлетворенность (как у начинающих половую жизнь подростков, так и людей всех возрастов), ухудшение сексуальных отношений с партнерами, нехватка общения и разногласия в семье, а особенности Интернета (доступность, анонимность, вседозволенность, отсутствие обязательств и необходимости психологически подстраиваться под партнера) только способствуют возникновению зависимости от этого влечения.

Перечень основных видов зависимостей от интернета можно расширить, добавив туда: хакерство; непроизвольную тягу к покупкам вещей на интернет-аукционах и в онлайн-магазинах; бесконечное скачивание с торрент трекеров видео и аудио материалов в целях создания собственной базы и т.д.

Стадии развития интернет-зависимости

Пользователь знакомится с интернетом, узнает о его возможностях и выбирает подходящий для себя вариант виртуальной реальности. Постепенно у человека формирует собственный стиль в сети, восполняющий ему тот недостаток общения или информации, которого ему не хватает в реальной жизни.

Отдаление от настоящей жизни, пользователь все больше времени начинает проводить в той реальности, которую он выбрал на предыдущей стадии. Время нахождения в онлайне увеличивается. Человек перестает использовать интернет для достижения жизненных целей, происходит перенос этих самых целей в виртуальную реальность.

Третья стадия – стабилизирующая. Проблема очевидна, признаки и симптомы интернет-зависимости налицо, она плавно переходит в хроническую форму. Через некоторое время страсть к выбранному взаимодействию становится не такой выраженной, активность в сети гаснет. Человек возвращается в реальность, однако делает он это без всякого желания. Зависимость от интернета сохраняется, но уже в неактивной форме, и усиливается при стрессе или при появлении новых интересных тем.

Симптомы интернет-зависимости:

Основными признаками, определяющими интернет-зависимость, можно считать следующие:

• Вы ощущаете огромную радость перед каждым новым сеансом, а без доступа в интернет испытываете грусть и уныние.
• Вас за уши не оттащить от монитора, и ни под каким предлогом не выманить на улицу.
• Вы не ходите в гости, реже встречаетесь с друзьями, т.е. потихоньку теряете контакты с людьми в оффлайне.
• Вы постоянно обновляете страничку в соцсетях, часто проверяете e-mail почту, аккаунт на сайте знакомств и т.д.
• Обсуждаете компьютерную тематику даже с людьми, едва сведущими в данной области.
• Вы теряете чувство времени. Заглянув вроде бы по делу на несколько минут, вы зависаете в сети на несколько часов и не замечаете, как стремительно пролетает время.
• Во время интернет-серфинга забываете о служебных обязанностях, учебе, домашних делах, встречах и договоренностях.
• Сайты вы посещаете не с целью найти нужную информацию, а заходите на них бесцельно и механически.
• Тратите немалые деньги на интернет, а также на обеспечение постоянного обновления, как различных компьютерных устройств, так и программного обеспечения. Еще и пытаетесь скрыть это от близких.
• На физиологическом уровне вы чувствуете последствия длительного сидения за компьютером: боль в глазах, ломота в суставах, нарушение сна и режима питания.
• Испытываете влияние информации из сети на ваше психологическое самочувствие — негативные новости или сообщения вызывают в вас бурю отрицательных эмоций, таких как ярость, печаль или тревогу.
• Замечаете, как близкие люди все чаще начинают выражать свое возмущение по поводу того, что вы слишком много времени проводите в Интернете.

3. Психолого-психиатрическая классификация террористов

Современный исследователь крайних проявлений экстремизма М.В. Виноградов также считает, что «подавляющее большинство террористов – это прирожденные садисты, но есть и такие, которым садистские тенденции воспитали психотехнологии терроризма. Собственно садизм – есть основная черта, присущая террористам».

Криминологическая характеристика личности террористов

Криминологическая характеристика субъектов преступлений террористического характера пока мало изучена. Имеющиеся публикации базируются на данных об отдельных категориях террористов. В этой связи значимы:

1) выявление криминологической характеристики личности организаторов и участников террористических организаций, а также организаторов и участников совершения преступлений террористического характера;

2) криминологическая классификация террористов;

3) установление причинных комплексов преступлений террористического характера. Без выяснения причин и условий совершения такого вида преступлений, невозможна выработка и применение адекватных мер профилактики и пресечения преступлений террористического характера. Одной из составляющих причинного комплекса являются личностные характеристики субъектов преступлений;

4) выработка рекомендаций по борьбе с преступлениями террористического характера с учетом данных о личности террористов и причин совершения ими преступлений.

Имеющиеся данные дают основание полагать следующее:

1) в террористических организациях и террористических действиях участвуют представители разных социальных групп, в том числе выделяемых по этническим, религиозным, половым, возрастным, образовательным и иным основаниям;

2) личностные характеристики могут резко различаться в диапазоне от диагностики личности как представителя ситуативного типа до последовательно-криминогенного;

3) личностные особенности террориста лежат как в плоскости их социально-ролевых характеристик, системы деятельности, так и в потребно-мотивационной сфере, а также в ценностно-нормативной системе личности.

В качестве ведущих факторов в становлении преступного поведения ранее выделялись:

- нравственная невоспитанность личности;

- нравственно-педагогическая запущенность;

- антиобщественная направленность личности;

- отчуждение.

В последнее время значительное внимание личности террориста стали уделять представители ряда других наук. Специальные научные работы, посвященные психолого-психиатрическому анализу личности террористов, в последние годы были выполнены М. Виноградовым.

М. Виноградов выделяет следующие группы среди обследованных: террористов - камикадзе, то есть тех, кто идет на верную смерть и знает что погибнет, желает «красивой» смерти - не более 1-2%; террористов - фанатиков, тех, кто идет на смерть за идею, таковых в общей структуре терроризма - примерно 30%, и террористов - наемников, они составляют примерно 50 % от общего числа террористов. Для них главное получить деньги за террористический акт. Кроме указанных категорий террористов, по мнению М. Виноградова, есть еще одна: это - «заказчики» террористических актов, идеологи терроризма. Таких, примерно, 10%.

Ученые, занимающиеся изучением личности террориста, склоняются к мнению, что в основе поведения террориста лежат те же мотивы, о которых пишут  специалисты психологи и психиатры приводят некоторые сведения о личности террориста. Они считают доказанным, что большая часть террористов - люди, обделенные в детстве материнским вниманием, у них очень часто встречаются заболевания среднего уха. Есть определенные закономерности: недостаточное развитие, детский травматизм, какие-то врожденные заболевания. Авторы считают, часть из них - люди с ярко выраженным дефектом личности, многие же - абсолютно адекватные, хорошо закамуфлированные люди с актерскими данными. Есть такие, которые «больны» сверхидеей и осознанно идут на совершение террористических актов, прекрасно осознавая все его последствия для себя.

Далее они акцентируют свое внимание на том, что среди террористов много лиц, которые в детстве, молодости подвергались унижениям, не могли самоутвердиться. Повзрослев, они поняли, что могут отомстить, причем не только своим обидчикам, но и всему обществу. Это люди, которые не смогли реализовать свои идеи.

Многие террористы, по мнению И.Б. Линдера и С.А. Титкова, это - люди, которые в свое время, выступая за какие-то права  и свободы, были осуждены государством, выброшены, поставлены за черту закона, для них терроризм становиться социальной местью этому государству. Это хорошо мотивированные люди.

По данным И.Б. Линдера и С.А.Титкова большинство террористов составляют мужчины, хотя много и женщин, роль которых в террористических организациях очень высока. С начала терроризма в России XIX века, женщинам в нем отводилась важная роль, многие были идеологами, сами осуществляли террористические акты.

Приведенные авторами сведения о личности террориста, несомненно, представляют интерес, дополняют уже  имеющуюся информацию о лицах  занимающихся террористической деятельностью. Но, к сожалению, авторы не указывают, из каких источников, кем и какими методами они получены, какое количество террористов подвергалось обследованию, какому именно, на чем основаны выводы о патологических заболеваниях террористов в детстве.

Высказывается мнение, что терроризм опирается на извечные свойства человеческой натуры, доминирующие в психологии и определяет менталитет не очень большой группы лиц, но в той или иной мере присущ многим, если не всем людям. Далее автор утверждает, что готовность к насилию вообще и террористическому, в частности, корнями уходит в органически присущую человеку склонность к агрессивности и разрушительным инстинктам. Качества эти с различной силой выражены у разных людей и в той или иной мере обузданы существующими правовыми и нравственными нормами, воспитанием и культурой. Но не в одинаковой мере и не одинаково эффективно. Лица того психического склада, для которых характерны примат эмоций над разумом, непосредственных активных реакций на действительность над ее осмыслением, предвзятость оценок, низкий порог терпимости и отсутствие должного самоконтроля, достаточно легко и естественно сживаются с идеей насилия. То же самое относиться и к людям вполне рационалистического склада, которые отличаются завышенными самооценками, жаждой самоутверждения, властолюбием, презрением к людям или политическим фанатизмом.

Итак, террористической деятельностью занимаются люди, в психологическом аспекте ничем особым не отличающиеся от других людей. Им присущи, как и всему человечеству, склонность к агрессии и разрушительным инстинктам. Эти качества с разной силой выражены у разных людей по-разному в силу их воспитания и восприятия ими существующих правовых и нравственных норм, но неодинаково эффективно.

С данной позицией автора можно согласиться, но с одной  оговоркой: речь должна идти не о лицах, у которых указанные качества выражены в той или иной мере как их индивидуальные, а скорее о социально-психологических особенностях той социальной группы, к которой они принадлежат. Кроме того, указанные признаки встречаются при описании личности насильственного преступника и вписываются в мотивацию их поведения. Однако, как верно замечает Ю.М. Антонян, среди перечисленных автором черт нет таких, или, точнее, сочетания таких, которые отличали бы именно террористов. В то же время Ю.М. Антонян полагает, что есть основания считать достоверным существование террористического типа личности, как есть причины, говорить о преступниках как об определенном типе личности.

Такое утверждение автор  обосновывает социологическими и психологическими исследованиями конкретного характера, которые и проводили В.В. Витюк и С.А. Эфиров. Указанные авторы описывали личность политического террориста как закомплексованного, самоутверждающегося, морально глухого, фанатично настроенного. Такие качества личности террориста усмотрели также И.Б. Линдер и С.А. Титков.

Приведенные выводы разных авторов сделаны на основе разных исследований (криминологических, психиатрических, психологических и др.) разными  специалистами. Дальнейшие исследования должны осуществляться как в рамках конкретных наук, так и на комплексной основе. При этом важно устанавливать характер взаимосвязей тех или иных личностных характеристик с преступлениями террористического характера.

4. Психопрофилактика террористических угроз и формирование антитеррористического, антиэкстремистского мировоззрения

Согласно Федеральному закону «О противодействии терроризму» от 6 марта 2006 года к основным принципам противодействию терроризму относятся  несколько пунктов, которые возможно осуществлять и в школе это - системность и комплексное использование политических, информационно –пропагандистских,  социально-экономических, правовых, специальных и иных мер противодействия терроризму.

Молодые люди, будучи психологически менее компетентными, чем организаторы деструктивного воздействия, оказываются беззащитными в условиях манипуляций сознанием, эксплуатирующих потребности и желания еще не сформировавшейся личности. Одной из наиболее тревожных социальных проблем такого рода становится распространение идеологии экстремизма и терроризма, направленной на дестабилизацию общества, а иногда и на разрушение конституционных основ и целостности самого государства. Массовое распространение экстремистской идеологии в молодежной среде обусловлено комплексным воздействием негативных социальных и психологических факторов, которые усугубляются возрастной спецификой представителей данной среды: обостренной страстью к общению с эффектом группирования; склонностью к самоутверждению и, как следствие, к рискованному поведению; стремлением к самостоятельности и отрыву от семьи (школы, вуза). Эти факторы, умело эксплуатируются идеологами террористических организаций, стремящимися вовлечь в свои ряды все больше новых последователей. Скрытое воздействие, не осознаваемое молодыми людьми как манипуляция, подавляет критическую реакцию, блокирует работу защитных механизмов психики, в результате чего принимается нужное инициатору решение, направленное на разрушение целостности позитивной психологической структуры индивида и общества. На современном этапе развития общества, характеризующимся, в частности, высоким уровнем информационных технологий, полностью оградить молодежь от манипулятивного воздействия экстремистских идеологов не представляется возможным. Противодействие современному терроризму требует исключительно системных действий, важнейшей составляющей которых, наряду с комплексом государственных мероприятий, должна стать активная социальная позиция самой молодежи, развитие ее сознания (способности к самоуправлению, противостоянию внешнему давлению, к успешной социально-экономической адаптации). От правовой культуры, политической зрелости и специфики экономического мышления молодежи зависит точность оценки темпов и направления общественного развития, что обостряет и усиливает актуальность и значимость проблемы исследования. Сегодня в отечественной психологии не существует теоретически, методологически и эмпирически обоснованной концепции развития антитеррористического сознания молодежи как фактора массового противостояния деструктивному влиянию террористической идеологии, раскрывающей ее сущность, истинные цели, механизмы воздействия, нет также надежных психологических технологий и инструментария для противодействия этому явлению. 

Основные направления работы могут выглядеть так: 

- сознание личности и особенности правосознания, 

- психологическая сущность и механизмы деструктивного воздействия на сознание личности, 

- возрастные особенности развития сознания в юношеском возрасте. Каждое из этих направлений имеет свои специфические психологические особенности и самостоятельную историю научного вызревания.

Технологии психологического влияния предполагают наличие инициатора влияния (того, кто первым предпринимает попытку влияния любым из известных или неизвестных способов) и адресата влияния (к которому обращена первая попытка влияния). В процессе взаимодействия происходит постоянное взаимное влияние людей, и человек одновременно может выступать его инициатором и адресатом. Как показывает практика, в большинстве случаев влияние инициируется соображениями определенной выгоды и направлено на удовлетворение личных (частных) или коллективных потребностей, хотя истинные цели (связанные с личной выгодой и потребностями) или не осознаются инициатором, или тщательно им скрываются. 

В психологической науке описан большой спектр разнообразных видов влияния, которые могут быть использованы для воздействия и трансформации психического состояния, образа мыслей и поведения другого человека (адресата). 

Методы воздействия в условиях российской культуры противопоставляются методам взаимодействия (диалоговым и партнерским). Особый интерес вызывают виды психологического влияния, которые направлены на управление ситуацией, вмешательство и руководство. Всякий акт влияния независимо от степени его осознанности и преднамеренности реализует сознательное или бессознательное стремление человека утвердить факт своего существования и значимость этого существования.

Все виды психологического влияния, описанные в научной литературе, можно свести к следующим позициям: убеждение, самопродвижение, внушение, заражение, пробуждение импульса к подражанию, формирование благосклонности, просьба, принуждение, деструктивная критика, манипуляция (Е. Н. Волков, Г. В. Грачев, А. Л. Дворкин, К. Джиамбалво, Е. Л. Доценко, Е. В. Змановская, Р. Лифтон, Дж. Макдауэлл, И. К. Мельник, Е. В. Сидоренко, Д. Стюарт, С. Хассен, Н. Ю. Хрящева, Р. Чалдини, В. П. Шейнов, Г. Шиллер и др.). 

Основную угрозу информационно-психологической безопасности личности представляет манипулирование. Изучение его сущности и механизмов, способов распознавания манипуляционных воздействий и методов защиты от них является приоритетной задачей при исследовании психологических факторов устойчивости личности к влиянию деструктивных организаций. Манипуляция рассматривается как скрытое от адресата побуждение его к переживанию определенных состояний, изменению установок, принятию решений и выполнению действий, необходимых для достижения инициатором своих целей. 

Характерным признаком манипуляции является «присвоение» адресатом мыслей, чувств, решений и действий, инициированных манипулятором, и принятие ответственности за них. Сегодня в поисках мер противодействия деструктивному сознанию все чаще обращаются к психологической концепции под условным названием «консультации по выходу», которая осуществляется ненасильственными методами, посредством пробуждения в жертве критического сознания и желания во всем разобраться самой. 

Консультирование по выходу предполагает обсуждение с различных точек зрения информации, которая скрывается деструктивными идеологами (Аронсон, 2008). Анализ исследований психологического влияния на человека показал, что устойчивость личности к деструктивным влияниям может быть развита посредством формулирования алгоритмов критической обработки информации и поведения, в которых на личность оказывается психологическое воздействие. Точкой отсчета в работе по формированию критической обработки информации должно стать выявление основных представлений молодежи о терроризме и террористах, которые могут стать фундаментом заявленной формы консультирования.